Отредактируй, добавь иронии и драматургии: Зарина обняла его, и прижала к себе. Ее заплаканые щеки порозовели, улыбка напоминала сказку со счастливым концом. По венам, как ручеек зажурчала, розвая кровь с избытком эндорфина. Вот только у любой сказки есть конец... Однако это вовсе не конец, банальное возвращение в реальность. Внезапно она опомнилась, изменилось в лице, сжала скулы прищурила глаза, посмотрела на него: - Ненавижу!!! – возмущалась она, нанося ему удары, похожие больше на пощечены. – Сколько можно надо мной издеваться? Ты понимаешь так нельзя. Я думала ты умер. Ее эмоции перерастали в избиение - Я тоже рад тебя видеть, - отвечал Давид, уклоняясь от ударов. - Ну я тебе покажу… С меня хватит! будешь отвечать мне за кажду нервную клетку. Будешь приносить мне утром кофе в постель. Носить на руках, каждый день дарить цветы, подарки и выполнять каждый мой каприз… - продолжала она. Давид как и все внимательно слушал ее бесконечный список, требований, в ввиде компенсации за причененный маральный ущерб. пробы горький-сладкий поцелуй, оборваваший недопонимание. Аю и Вася, стоявшие у распахнутых дверей, застыли с открытыми ртами. Спартак и Алина явно понимали, что оказались не в том месте, не в то время… Но деватся было некуда.
Зарина, в слезах, обняла его с таким восторгом, что могла бы растопить даже самое холодное сердце. Она казалась настоящей принцессой из сказки, где все заканчивается наилучшим образом. Но в жизни ничего не бывает так просто... И вот в это мгновение, когда кровь проживала новый виток эндорфина, все пошло не по плану. Зарина внезапно сменила выражение лица, ее глаза наполнились яростью, и она начала бить его, словно за обиду. "Ненавижу!" - кричала она, каждый удар словно напоминание о несправедливости. Давид пытался уклониться, обещая исправить все, но это не казалось удовлетворить Зарину. Она выдала список требований, требуя компенсацию за все ее страдания. И только поцелуй прервал эту бурю чувств. В это время Аю и Вася стояли неподвижно, рты открыты, не зная, что делать. Спартак и Алина поняли, что они оказались в самом эпицентре драмы, из которой не было выхода.